Вонючее собачье дыхание обжигает кончики лап — фу, ну и гадость! Сердце колотится в лихорадке, дико и взбаламошно, и каждое движение вперед — его быстрый удар. Лютик поджимает уши, слыша позади себя рычание, оглушающее и мощное, и, прыгнув на ближайшее дерево, думает со злорадством «ха, не догонишь!». Стремительной молнией она взлетает вверх и спустя миг аккуратно приземляется на лужайку чьего-то дома.

За деревянным забором собака бросается на доски и беснуется, не в силах смириться с ушедшей добычей.

Лютик выдыхает, и вместе с этим выдохом из тела уходит скопившееся напряжение. Вдох — и легкие наполняет бодрящая взвесь закатных запахов: запах искристой росы вперемешку с ароматами душистых цветов, вечерней свежести и увядающего солнечного тепла. Следом приходит осознание: она не одна. На заборе оказывается кошка — ну, типичная домашняя, ухоженная и мягкая, без единого острого изгиба. Лютик сощуривается — под багряными лучами ее белоснежная шерсть окрашивается в кроваво-красный, а глаза с голубого темнеют до индигового из-за освещения, что смотрится в некоторой степени... Завораживающе.

Лютик умеет видеть красоту в идеале — но ей это быстро наскучивает.

— Привет, милая! — окликает она домашнюю и, убедившись, что взгляд сосредоточен на ней и только на ней, с демонстративной грациозностью взлетает на забор, опускаясь рядом. Повернувшись, Лютик невзначай касается кончиком черного, как смоль, хвоста ее бока. — Я бы звала тебя своей королевой, если бы не знала имени, — аккуратный намек.

Лютик улыбается огненно-звонко, ничуть не боясь своих слов.