Небо, расчерченное пухлыми серобокими облаками, плачет, страдая по чему-то неизъяснимому — и они, простые живущие на этой земле, почему-то должны страдать вместе с ним. Ритмичная канонада дождя изредка прерывается тихим шорохом кустарников, вздрагиванием ветвей или задумчивой песнью ветра — и с трудом выстроенная лесная мелодия порядка летит к чертям.

Разумеется, Лютик решает начать искать укрытие ровно в тот момент, когда дождь начинается, а не до — оттого и шерсть намокает, неприятно липнет к телу, и мурашки гарцуют вдоль позвоночника; холод залезает в кости и сковывает мышцы, заледенелые сухожилия тянутся с трудом. Вдох застревает в груди чем-то шипящим, булькающим и трескучим, обращаясь в смешок, и проглатывается — лишь губы рассекает кривоватая ухмылка, небрежная и словно приклеенная: она ведь сейчас наверняка выглядит точь-в-точь как мокрая крыса, ха! Она мотает головой, стряхивая дождевые капли — и сразу же замечает бревно, где можно переждать непогоду. Вот удача!

Из-за рассеянной по воздуху влажности уловить чужие запахи практически физически невозэможно, поэтому Лютик удивляется, обнаружив, что место-то занято.

И напрашивается следующий вопрос — какого черта?

— Привет, дорогуша, — через силу она выдавливает из себя улыбку, не сочащуюся ядом, потому что по ушам получить, будучи мокрой, в ее список приоритетов не входит точно, — не подвинешься?