Лютик бредет наугад, и лапы сами приводят ее к границе — ну, запах довольно отчетливый и режет чувствительное обоняние обжигающей терпкостью хвои и кислинкой болот, так что да, она полагает, это самая настоящая граница какого-то племени. Вообще, среди бродяг ходили слухи о том, что лесные коты точат когти о кости своих врагов, что в сражении ведут себя пугающе неукротимо и безжалостно, что с чужаками, посягнувшими на их территорию, расправляются незамедлительно. Одним словом, чепуха. Как можно бояться тех, кто на полном серьезе называет себя воителем?

«Ха, воители, значит?» — думает Лютик, теряясь в тенях, — «чудаки они, вот кто!»

Под лапами земля забавно пружинит, в некоторых местах вязкая и обволакивающая, а в других усыпанная мешаниной из еловых иголок и хвоинок. Лютик шагает с птичьей мягкостью, паряще и невесомо, и не думает ни о чем, просто пробуя на вкус лесной воздух — холодный (хотя вроде как лето в самом разгаре), как свежая родниковая вода, и чистый, не заполненный дымом и горечью, которые режут глотку, отзываясь на языке гадкой отравой. И как-то плевать, если найдут воители. Поймать все равно не смогут — она убежит!

Вдруг среди узорчатого переплетения ветвей проглядывает цветастый кусок палатки Двуногих. Но откуда они взялись на территории племени? Лютик замедляет шаг, останавливаясь на выходе из сумрачной чащи — и глядит на небольшую полянку, окруженную частоколом высоких сосен, как щитом, закрытую от остального мира и такую чужеземную, всю расписанную росчерками света. Тянет воздух на пробу — запаха собак нигде нет, значит, опасности тоже.

— Так, посмотрим, что у вас для меня есть, — тянет Лютик с предвкушением, имея ввиду Двуногих. Если ей улыбнется удача, то кто-нибудь да подкинет какое-нибудь лакомство одинокой бродяжьей кошке. Взмахнув хвостом, она уверенно направляется вперед, решив для начала посмотреть, нет ли чего в пакетах с мусором.

Шерсть греет солнечное тепло, оседает в костях и под кожей, и только сейчас Лютик осознает, как, в самом деле, здесь жарко. Она выдыхает, вдыхает — и легкие наполняет обжигающее эхо зноя. Как бы не спечься здесь, в самом деле. Но не отступать же обратно в тень?

Лютик останавливается у мусорных пакетов, сваленных в одну кучу — но, помимо вони, оттуда исходит и запах пищи. Неподалеку вдруг раздаются вопли — громкие, режущие уши — и, оглянувшись, она замечает детенышей Двуногих, совсем мелких, замерших в отдалении и указывающих на нее — точно ли нее? — лапами с восторгом.

Они пищат, создавая ужасную какофонию звуков.

— Чтоб их змеи покусали, — ворчит Лютик.

Лютик ворошит лапой горы мусора, морщась и кривясь, но, устав от этого занятия, разворачивается — и сразу же цепляется взглядом за кошку, стоящую в отдалении, у одной из палаток, и подозрительно что-то вынюхивающую; она довольно крупная и выглядит так, будто вполне может дать по ушам — ну, как одна из тех бродяг, которых следует опасаться и надо обходить десятой дорогой. Это выглядит как вызов — о, а Лютик обожает вызовы.

Она находится позади этой кошки — неужели племенной? — и ветра совсем нет, поэтому это идеальный момент, чтобы подойти незаметно. Ее действия — голые инстинкты, движениями руководят одни рефлексы, а чутье подсказывает о том, как вести себя и что делать. У нее в костях, под жилами и сухожилиями серой, ядом и огнем выжжено стремление идти вперед, несмотря ни на что, не бояться ничего и никого. Потому что, в сути своей, боятся чего-то лишь те, кому есть, что терять; те, кому есть, за что сражаться, а у Лютик нет ни того, ни другого — никогда не было — поэтому она и не боится.

Она подскальзывает неуловимой тенью со спины — кто сказал, что бродяги не умеют бесшумно передвигаться? откуда вообще взялись эти дурацкие выдумки? чтобы пройти мимо спящей огромной собаки, зачастую требуется не только бесшумность, но и ловкость, быстрота реакции и скорость. так с чего все думают иначе?

До этой кошки — буквально один лисий хвост, и от этого азарт плескается в венах жгучим пламенем, и пылающая энергия наполняет мышцы; Лютик склоняет голову набок, с любопытством рассматривая белоснежную шерсть, тронутую блеклой вязью шрамов.

— Эй! — с наглой бесцеременностью окликает она. — А ты что здесь забыла?

Отредактировано Лютик (2022-08-27 18:00:36)